Но при всем разнообразии сюжетов большинство авторов сосредоточены на уникальных особенностях жизни арестантов: жаргоне, татуировках, бесчинствах, интимной жизни за решеткой и др. Кроме того, если мужские тюрьмы и особенности содержания людей в сообществах закрытого типа изучались довольно активно, то скрытый от массового обывателя мир женщин в тюрьме до сих пор остается практически неисследованным.

К сожалению, в России совершается огромное количество преступлений не только среди мужчин, но и среди женщин. По статистике, собранной за 2017 год сотрудниками МВД РФ, преступления, совершенные женщинами, составляют 15%. Большинство из них – это умышленное убийство, наркотики, мошенничество, детоубийство. На сегодняшний день существует 35 мест лишения свободы, в которых отбывает свой срок примерно 60000 женщин. Женские «зоны» России, которых не так уж много, находятся в Кемеровской, Московской, Свердловской, Владимирской, Нижегородской, Самарской, Челябинской областях, Хабаровском и Краснодарском краях.

Из-за этого большинству заключенных приходится отбывать свой срок далеко от своего дома.

Не стоит забывать, что «зона», даже если она женская, – это место, где существуют свои правила, свой кодекс поведения: «авторитеты», «масти», «законы» и культура. Об иерархии в женской тюрьме хотелось бы и поговорить. 

Странно то, что сейчас молодое поколение увлекается тюремной жизнью. Например, существует такая молодежная криминальная группировка, как «АУЕ», которая набирала «черную» популярность в прошлом году. Помимо этого современные дизайнеры используют тюремные татуировки как принты для своей одежды. Например, фирма «Горе» выпускает очень занятные футболки.

Журналисту сетевого издания «ПравозащитникИнфо» удалось пообщаться с женщинами, которые отбывают свой срок наказания в одной из тюрем России.

Возраст осужденных был от 19 до 41 года. Женщины осуждены по разным статьям. Двое сидели за наркотики, другие же сидели за убийства. Разговор начался с воспоминаний о первых днях лишения свободы, когда женщины попали в СИЗО. (По правам защиты информанта имена вымышлены, стилистика речи сохранена).

Лида: «В СИЗО был страх, но, когда перевезли в колонию, стало спокойнее, но все рано были странные чувства [осужденная, статья 288, часть 3 УК РФ – хранение и распространение наркотических средств]».

Анжела: «Короче, в первый раз было страшно входить, типа другие люди, не знаешь что да как. СИЗО – вообще казался адом».

Автор:  «Почему?»

Анжела: «Ну…. Место мало, народу много».

Автор: «А второй раз?»

Анжела: «Второй раз знала куда шла, начальники неплохие попались. [осужденная, по статье 111, часть 4 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, по неосторожности повлекшее смерть потерпевшего»]».

У всех заключённых были практически такие же истории о первых днях пребывания.

Как в женских, так и мужских тюрьмах за СИЗО следует вход в новое еще необжитое тюремное пространство. Привычка существовать в совершенно других условиях делает человека неуверенным и уязвимым.

Лида: «Встаём в 6:00, идем на завтрак потом швейка [завод, где женщины, отбывающие свой срок, шьют игрушки для благотворительности в детские дома — прим.авт.], обед, снова швейка, 2 часа свободного времени, ужин и спать. Тут нужно все успевать, за режимом смотрят. Тяжело привыкнуть [Осужденная, ст. 288, часть 3 УК РФ «Хранение и распространение наркотических средств»]».

Рита: «Есть режим дня, от которого не деться, все по расписанию [Осужденная, ст. 111 ч.2 сроком на 1 год 6 месяцев]».

Анжела: «Все по режиму, вот и все. Встал, умылся, на швейку, потом обед, потом швейка, свободное время, спать [Осужденная, 111 ч. 4 срок, 8 лет]».

Входя в новый мир, человек перестает ориентироваться, не знает, как ему себя вести в этом обществе, его охватывает ужас от происходящего. По наблюдениям и разговорам с заключенными, осужденный не может найти смысла в таком наказании, питает себя бессмысленными надеждами, не верит в себя и в существование в этом месте, думая, что годы, проведенные здесь, пролетят быстро. Но со временем проходит социализация человека в закрытом обществе. Он начинает узнавать культуру, законы, понятия, статусы, жаргон, применять их в обществе, в котором находится.

Первым этапом социализации на новой территории становится разговор с новоприбывшей и выяснение информации по наиболее волнующим пунктам личного досье: статья, жизнь до задержания: профессия, семья. Ключевым в большинстве случаев становится статья, по которой проходит новенькая.

Лида: «В женской колонии можно стать «опущенной» только за детоубийство (ст.178 УПК РФ), так как для женщин дети – это самое святое, а именно в местах лишения свободы, где женщины скучают по своим любимым и родным [Осужденная, ст. 288, часть 3 УК РФ «Хранение и распространение наркотических средств»]».

В первые недели на новом месте женщины не «прессуют» и не оскорбляют «новенькую», они ведут беседы и узнают внутренние качества человека. Например, в первый день, как только осужденная попадает в отряд, ведутся расспросы на разные темы:

Марина: «Спросили откуда, про семью, за что села. Я рассказала свою историю, вот и все. Так приняли в отряд [осужденная ст. 111 ч. 2 сроком на 1 год 6 месяцев]».

Екатерина: «Познакомились, спросили, курю или нет, по какой статье, надолго ли. Про семью спросили. Вроде все, как и не на зоне… [Статьи 117,156,111 ч. 2 срок 4 года]».

Света: «Ну, в принципе, заходишь в отряд, ничего страшного нет: сидят и молодые, и взрослые, всякие, всякого возраста, тебе говорят, куда ложиться, где че. Потом чай могут предложить попить, побеседовать, нормально. Никто не нападает, никто не отбирает внаглую, со временем сам как-то приживаешься и все [Осужденная ст. 228 —  4 года и 11 месяцев]».

После того как информация о заключенном собрана, он наделяется в глазах сокамерников определенным статусом, становится на ступень иерархии. Иерархия в женской колонии отличается от мужских тюремных правил.

Например, «Опущенные» — это самый низкий статус в тюрьме. В мужской зоне этим статусом обладают заключенные, которых презирают и в большинстве случаев насилуют («опетушают»). Для заключенного высшего ранга «западло» есть теми же столовыми приборами, которыми пользуются «опущенные», и поэтому администрация мужских колоний имеет отдельные приборы для «опущенных», помечая их незаметным штампом. «Опущенными» становится мужчины, осужденные за педофилию, изнасилование и наркоманию.

В женской зоне к «опущенным» другое отношение, они становятся изгоями, пожалуй, это главная категория сиделец, которым приходится расплачиваться в неволе за свое прошлое. Оскорбление и презрение к детоубийцам за решеткой — это их участь. Иногда бывали случаи избиения. Женщины, которые убили своих детей (детоубийство), сразу получают место в иерархической ступени как «опущенные» — изгои.

Света: «Вообще все говорят, что все как на воле, но я за свою жизнь многое видела. В ИК есть только старшие и активисты. Ну… вот, я сидела в колонии под Краснодаром, там, короче, женщина сидела за то, что ребенка своего ну... это... убила, с ней никто даже курить не выходил. Короче, я просто бы с такой статьей в отряд бы не заходила…»

Автор: «Почему?»

Света: «Ну, просто, плохо все будет! Никто общаться не будет, только будешь на всех стирать, убирать, там, я не знаю, посуду мыть, полы, там, я не знаю… [Статья 228 —  4 года и 11месяцев]».

«Сидящие женщины» стараются жить «семьями-группировками» — это очень похоже на клуб по интересам. Они заводят себе подруг по несчастью и ведут общение между собой, делясь передачками, которые прислали родственники, поддерживают друг друга морально, здесь не идет речи о любовных отношениях, это товарищество. Детоубийцы «одиночки» — это отдельная история. Как правило, в «семью» их никто не принимает, так как они нарушают самый важный канон касательно женщины и ее ребенка, о котором говорилось ранее.

В каждом отряде, камере, существует «старшая», которая знает всех осужденных в лицо и разделение женщин по «семьям», а также имеет налаженный канал коммуникации с администрацией и сотрудниками исправительной колонии. «Старшая» служит авторитетом и главным распорядителям обязанностей. В отличие от мужских авторитетов, «старшими» в женских тюрьмах становятся далеко не всегда матерые уголовницы. Главное, чтобы «бригадирша» (старшая — прим.авт.) имела организационные способности, лидерские качества, обладала умением руководить коллективом и поддерживать в нем порядок. «Старшая» по отряду избирается самими заключенными с одобрения администрации, на этот статус никто не претендует, так как он подразумевает постоянное общение с администрацией колонии.

Сравнивая положение дел, женскую иерархию с мужской, можно сказать, что в последней существует намного больше различных статусов, которых нет в женских тюрьмах. Например, в мужской тюрьме нет такого понятия, как «старшая». Авторитет и лидерство сидельца в камере определяется на этапе входа в нее. В мужской колонии главным в камере становится тот, у кого выше авторитет и кто чтит понятия воровского мира. В женской тюрьме чтят воровские законы только «легенды» и те, кто не первый раз сидит.

Авторитет старшей непререкаем — что она скажет, то остальные и должны делать. Беспредела в женских колониях практически нет, поскольку там содержится особый контингент — большинству осужденных женщин хочется поскорее вернуться домой, к семье и детям, получив условно-досрочное освобождение (УДО).

Анжела: «В каждом отряде есть старшая, она... отвечает за построение отряда и разделение на секции… [Статья 111 ч. 4 ср.8 лет]».

Светлана: «Вообще все говорят, что все как на воле, но я за свою жизнь многое видела. В ИК  есть только старшие и активисты… [Статья 228 — 4 года и 11месяцев]».

Лида: «Как бы нужно поддерживать связь со старшей, ну. Она назначает, что нужно делать, кто шконки (кровать — прим.авт.) убирает, кто на улицу чистить двор [Статья 288  — 3, 5 лет]».

В большинстве случаев, женщины стараются стать «старшей» для того, чтобы быстрее освободиться по УДО. Также не стоит забывать о том, что «старшей» может стать женщина, которая выбрана и администрацией колонии или самим отрядом. В мужской колонии такого понятия как «старший» нет, оно считается негласным. Лидер или старший выбирается сам собой в зависимости от статуса.

Выше ранга «старшей» находятся «легенды». «Легенда» — это осужденная, которая имеет авторитет во всей зоне, как правило, имеет криминальные связи и чтит воровские законы, не имеет как такового режима дня и обладает различными привилегиями. Легендами могут стать женщины, которые вышли замуж за воров в законе, и люди, признанные в криминальной среде за свои «дела». Если сравнивать иерархическую пирамиду мужской и женской зоны, то «легенда» равна по статусу вору в законе, то есть такие женщины находятся на вершине тюремной иерархии. В одной из исправительных  колоний «легенд» на данный момент нет. Про это явление из опрошенных слышало только 2 человека:

Лида: «Перед тем как сесть, короче, в первый раз, слышала, что есть легенды, ну как бы, женщины с большим криминальным прошлым, но в колонии их нет, есть только блатные [Осужденная, Статья 288, часть 3]».

Светлана: «Ну, тут легенд нет, но я сидела на юге, там, давно. Вот там была легенда (улыбается). Легенды сидят отдельно, они полностью упакованы, всегда есть, что покурить, там, еду, чай. Легенды – это как элита, живет по своим понятиям, она даже с нами не общалась [Статья 228  4 года и 11 месяцев]».

Если сравнивать с мужской тюрьмой, то этот статус идентичен статусу вора в законе. Это элита криминальной жизни, и все понятия и законы у них свои, так как они вращаются в одном кругу.

В середине пирамиды женской тюремной иерархии есть «активисты». Активисты — это осужденные, которые имеют тесную связь с администрацией зоны, рассказывая о произошедших делах в отряде и т.д., отвечают за участие и подготовку к культурным мероприятиям. Активистами становятся осужденные, которые хотят освободиться по условно досрочному. В отряде их воспринимают по-разному, например, «легенды» пытаются не контактировать, а «старшие», наоборот, ведут тесное общение, из-за того что не хотят потерять свой статус среди осужденных, а также среди охранников. В мужской тюрьме активистов как таковых нет, им «западло» общаться с администрацией колонии, так как это не авторитетно.

«Одиночки» — это вид осужденных, которые не принимают тюремную субкультуру и живут по закону, чтут не тюремную справедливость, а ту, которая существует на воле. Они презирают себя за то, что сделали, и считают это раскаянием за совершенное преступление, почти не общаются с отрядом, не заводят знакомств. Если «опущенные» готовы идти на контакт, то «одиночки» принципиально игнорируют своих сотрудников. О них известно очень мало, как правило, это психологический фактор «отрицания того, что происходит».

«Блатные», как объяснили мне осужденные, — это женщины, которые не первый раз находятся в тюрьме, чтят традиции и правила воровского закона. Как правило, в женской колонии «блатные» авторитета не имеют.

Светлана: «Есть ну как бы блатные, есть немножко как бы простые люди [Осужденная, Статья 288, часть 4]».

Автор: «Кто такие блатные?»

Светлана: «Короче, как тебе объяснить — это те, кто не первый раз сидит и знает, что к чему».

Автор: «Они имеют какой-то авторитет?»

Светлана: «В женской зоне все общее, авторитета как такового нет [Осужденная, ст. 288, часть 4]».

В отличие от женщин, у мужчин «блатные» в авторитете, так как для них воровские понятия играют важную роль.

Личностное отношение к тюремной культуре также может служить критерием при наделении человека тюремным статусом. Например, существуют «одиночки», которые не хотят принимать участие в тюремной культуре и их понятиях. Существуют и «опущенные», которые, не принимая собственных решений, становятся частью этой культуры. Также есть люди, которые принимают «понятия» и живут по ним, даже находясь на воле. В женской колонии неважно, первый ли ты раз отбываешь наказание. Им важнее личные качества человека и его прошлая жизнь до заключения.

В мужской тюрьме все иначе — для них важна иерархическая ступень, понятия, тюремная культура. Здесь не существует «одиночек», из-за этого каждый заключенный, только попадая за решетку, начинает существовать в качестве винтика в этой деформирующейся системе.