5 августа 2017 года в одном из дачных поселков под Тверью (СНТ «Ручеек») произошла трагедия: на шестилетнюю девочку напала собака. Ребенок, к счастью, жив, однако на лице и руке девочки остались шрамы. Про пережитый шок и психологическую травму даже писать нет смысла — это очевидно без дополнительных объяснений.

Следствие и судебное разбирательство длились практически полтора года. И вот — 20 февраля 2019 года прозвучал приговор: мировой судья судебного участка № 3 Калининского района Тверской области Юлия Куликова признала виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 118 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности), Александра Бондаренко — у него есть дача в означенном СНТ. Именно он — владелец немецкой овчарки по кличке Юстас, которая, по мнению судьи, и покусала девочку. Наказание — штраф 50 тысяч рублей, также Бондаренко обязан возместить родителям девочки материальный ущерб и моральный вред – последний суд оценил в 300 тысяч рублей.

Казалось бы, о чем еще здесь говорить? Оказывается, повод для разговора есть, и пресерьезнейший: внимательное изучение материалов дела наталкивает на предположение, что следствием и судом не были учтены важные обстоятельства, позволяющие усомниться в том, что на ребенка напала именно собака Александра Бондаренко.

Но ведь наказание должен понести именно виновный, не так ли?

К сожалению, в этом деле — и в показаниях свидетелей, и в публикациях местных СМИ — очень много эмоций и оценочных суждений. Мы же попытаемся отойти от них — будем говорить только о фактах.

10 лет — ни одной жалобы

Юстас — пес уже почтенного (для собаки, конечно) возраста: ему сейчас 11 лет. Огромная немецкая овчарка. Александр Бондаренко рассказал, что Юстас «в юношестве» (с 9 месяцев до года) проходил специальное обучение у профессионального потомственного кинолога — и это подтверждается материалами суда. Тренировавшая собаку Марина Бирюкова показала в ходе судебного заседания, что Бондаренко, уезжая в отпуск или в командировку, оставляет Юстаса ей на попечение. Пес «гостит» у кинолога по две-три недели практически каждый год, однако утраты ранее приобретенных навыков или непослушания она за ним не замечала.

Идем дальше. Свидетели из дачного кооператива в своих показаниях практически в один голос заявляли, что Юстас до трагических событий, бывало, свободно гулял по поселку. Правда, ни один человек при этом не сказал, что собака проявляла агрессивность…

«Ко мне на участок часто приходили соседские женщины с детишками и просили, чтобы я отпустил Юстаса погулять с ними в лес или на пруд», — рассказывает Александр Бондаренко. — «Ребята говорили, что с собакой им не страшно. Я отпускал Юстаса с ними без всяких опасений: пес воспитан с любовью к детям, мои дочь и сын выросли с ним в обнимку. Он безропотно позволяет детишкам трепать себя как угодно. Да что тут говорить — есть факт: за всю жизнь Юстаса не было ни одной жалобы на его поведение».

Но что же тогда произошло 5 августа 2017 года?

Не видела, но знаю!

«Весной и летом я живу на даче практически все время, и Юстас, естественно, со мной», — говорит Александр Бондаренко. — «В тот день мне необходимо было ненадолго съездить в Тверь (до города всего несколько километров — прим. авт.). Уехал я в районе 15 часов, вечером планировал вернуться. Собака оставалась на участке: я посадил Юстаса на цепь, обмотанную вокруг толстого куста орешника, и пристегнул за ошейник простым карабином. А около девяти вечера мне позвонил сосед по дачному кооперативу и сказал, чтобы я приезжал: якобы Юстас покусал ребенка. Уже минут через 15 я приехал в поселок, где встретил другую соседку — Наталью Чайкину, которая, как она мне сообщила, была на месте событий. Тогда она сказала мне, что лично не видела, как Юстас набросился на девочку — ей об этом рассказали. Собака к моменту моего приезда была на участке, правда, непривязанная. Карабин, которым я пристегивал ошейник к цепи перед отъездом, не удалось найти ни тогда, ни позже. Впрочем, в тот момент было не до изысканий и разговоров: я отвез Юстаса в Тверь, жена взяла документы на собаку, и мы срочно поехали в больницу к ребенку».

То есть, согласно показаниям Бондаренко, не опровергнутым ни на следствии, ни в суде, собака оставалась на участке НА ЦЕПИ. А на месте событий, как утверждают свидетели, она была в ошейнике, но про наличие цепи и карабина не прозвучало ни слова. Как она там вообще могла оказаться, ведь дача Александра Бондаренко расположена примерно в километре от места происшествия? Ответа на этот вопрос не прозвучало ни на следствии, ни в суде. А ведь, согласитесь, здесь есть над чем подумать: цепь — не веревка, ее невозможно перегрызть зубами…

Как же развивались события?

В своих показаниях на предварительном следствии Наталья Чайкина заявила, что 5 августа около 8 часов вечера она с двумя своими внуками и другими детишками из поселка отправилась на игровую площадку буквально перед въездом в СНТ «Ручеек». На площадке, по ее словам, организовалась импровизированная дискотека – играла музыка, было очень шумно, присутствовало много детей. Из взрослых, кроме Чайкиной, непосредственно на месте происшествия был еще один дачник — Николай Мамонов.

Далее — цитата из показаний Чайкиной следователю:

«Я сидела на скамейке, на игровой площадке, рядом со мною с левой стороны пришла и легла собака «Юстас»… В какой-то момент, когда я отвернулась от собаки «Юстаса», она не была в зоне моей видимости. К собаке «Юстас» подошла (потерпевшая), я не видела, с какой стороны она подбежала, я только услышала рык собаки и крик ребенка, повернув голову, я увидела, что (потерпевшая) лежит на земле, а собака по кличке «Юстас» укусил ее в область лица и предплечья, при чем это произошло крайне быстро, по времени это было несколько секунд… Я, схватив за холку собаку «Юстаса», дала команду «Фу!», при чем «Юстас» сразу же меня послушала, я оттащила «Юстаса» от (потерпевшей), схватила ребенка… и побежала в сторону ее дома» (авторская стилистика, орфография и пунктуация бережно сохранены).

Согласитесь, в показаниях Натальи Чайкиной есть некоторые неувязки: с одной стороны, она утверждает, что не видела момент нападения собаки на девочку, с другой — говорит, что укусил потерпевшую именно Юстас. Далее: согласно показаниям этой свидетельницы, собака вцепилась в лицо ребенка (то есть, проявила запредельную агрессию), но при этом не только не напала на оттаскивавшую ее Чайкину, но и беспрекословно подчинилась ее командам.

Странно, не так ли? Впрочем, странности еще только начинаются…

Не мытьем, так катаньем

Как рассказал Александр Бондаренко, вскоре после трагического события родители потерпевшей обратились в полицию, однако уголовное дело возбуждено не было. Материалы полиция передала в администрацию Никулинского сельского поселения, на территории которого находится СНТ.

Вдруг — 15 сентября 2017 года в одном из местных сетевых СМИ выходит статья о происшествии. Публикация громко именуется расследованием, хотя настоящим расследованием, по мнению Александра Бондаренко, там и не пахнет.

Автор почему-то утверждает, что на ребенка напала именно овчарка, хотя это не доказано ни следствием, ни судом. Использовались такие выражения, как «вцепилась в лицо и начала его рвать», «даже видавшие виды врачи были в шоке». Однако судебно-медицинская экспертиза впоследствии показала, что на лице девочки есть следы одиночного укуса — то есть, его никто не «рвал». Заключение экспертов — легкий вред здоровью. И врачи в своих показаниях в суде ничего не говорили про шок. Напротив, они утверждали, что даже не помнят девочку.

Тем не менее, общественное мнение по ситуации было сформировано вполне определенное. И старший следователь Калининского МСО СУ СК РФ по Тверской области Елена Кынина, проведя проверку по вышеупомянутой публикации, приняла решение о возбуждении уголовного дела.

Позже на том же портале вышли еще три (!) публикации по этой резонансной теме. И если первая статья сохраняет хоть какие-то остатки корректности в отношении Бондаренко (чья вина, напомним, пока еще не доказана), то в последующих этого нет и в помине. Без тени сомнения используются однозначные утвердительные обороты: «хозяин овчарки, которая изувечила девочку», «хозяин овчарки, которая вцепилась в лицо 6-летней девочке». Однако если б наши тверские коллеги проявили чуть больше профессиональной добросовестности, им бы не составило труда выяснить: на месте происшествия была и другая собака.

И как вы думаете, чья?

Одного из главных свидетелей обвинения — Натальи Чайкиной!

Свидетель лжет

Собственно, вопрос о наличии на месте происшествия другой собаки возникал еще на этапе предварительного следствия.

«На следующий же день после происшествия я поговорил с некоторыми соседями, которые впоследствии дали официальные свидетельские показания», — рассказывает Александр Бондаренко. — «И люди сказали мне, что на месте трагедии была как минимум еще одна собака — китайская хохлатая, принадлежащая Наталье Чайкиной. Рассказывали мне и о других собаках, но чьи они — я не знаю. Я неоднократно говорил следователю Елене Кыниной, что на площадке, где все произошло, в тот момент была и собака Чайкиной. Указывал, кого нужно допросить для подтверждения этого факта. Свидетелей допросили, факт подтвердился: люди видели, что Чайкина уходила от своей дачи с детьми и двумя собаками (своей Сюзанной и Юстасом). Один человек сказал даже, что у Натальиной собаки в тот момент была течка. Для меня так и осталось загадкой, почему этот установленный факт так и остался «погребенным» в материалах дела, ведь наличие на место происшествия второй собаки — очень важное обстоятельство».

Бондаренко заявлял ходатайство о проведении медико-криминалистической экспертизы, которая могла бы достоверно установить: в самом ли деле именно Юстас искусал девочку. Следователь Кынина ходатайство отклонила.

Формально факт присутствия на месте происшествия еще одной собаки был установлен лишь в суде —ряд свидетелей (в том числе, кстати, и свидетели обвинения) рассказали, что была еще «Сюзи, собака тети Наташи». Интересный момент: Наталье Чайкиной в зале суда неоднократно задавались вопросы о том, где была ее собака во время трагических событий, и она неизменно отвечала: дома. А ведь она, как и все участники процесса, предупреждалась об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний…

Догадываетесь, почему свидетель пыталась скрыть это важное обстоятельство?

Итак, Чайкина в ходе судебного разбирательства была уличена во лжи. И вряд ли в данном случае можно считать, что она, выражаясь казенным языком, «добросовестно заблуждалась». Но раз так, стоит ли доверять другим ее показаниям?

Дьявол кроется в деталях

Согласитесь, установленный факт наличия на месте происшествия собаки Натальи Чайкиной, как минимум, размывает дотоле стройную картину обвинения. Давайте же посмотрим, что еще доказывает вину Бондаренко.

Во-первых, показания Николая Мамонова, который, по свидетельству Натальи Чайкиной, тоже был на площадке во время трагедии. В показаниях следователю он рассказал:

«Я и Наталья присели на скамейку… Около ног Чайкиной, пришла и легла собака «Юстас». В какой-то момент, когда (потерпевшая), сидела на скамейке, она наклонилась в сторону «Юстаса», собака резко вскочила и вцепилась в лицо (потерпевшей), это было буквально несколько секунд. Когда я и Наталья услышали рык собаки и крик ребенка, повернув голову, то сразу же кинулись помогать ребенку… Я и Наталья, схватив за холку собаку «Юстаса», стали оттаскивать его…».

Так видел ли Мамонов сам момент нападения? Если да, то почему он говорит, что они с Чайкиной повернули голову, когда услышали «рык собаки и крик ребенка»? И, кстати, Чайкина в своих показаниях на следствии утверждает, что оттаскивала Юстаса одна. А в суде она сказала, что Мамонов в это время отошел на несколько метров — у него болела нога.

Неужели следователя Кынину не насторожили эти расхождения? Ведь дьявол, как известно, кроется в деталях…

В суде же Мамонов пояснил, что он, Чайкина и другие дети, среди которых была потерпевшая, сидели на скамейке, а Юстас перед нападением на девочку лежал напротив них. Вот как? А на предварительном следствии он говорил, что собака лежала у ног Чайкиной. В данном случае это расхождение принципиальное, потому что позиции участников и свидетелей трагического события по отношению друг к другу меняются коренным образом. Если Юстас лежал напротив скамейки, то Мамонов вполне мог видеть нападение, но если у ног Чайкиной – то позвольте в этом усомниться.

Так в каком же случае Мамонов говорит правду?

Во-вторых, вину Бондаренко подтверждает один из мальчиков, присутствовавших на месте происшествия. В ходе судебного заседания он заявил, что лично видел, как Юстас набросился на потерпевшую — якобы он находился в 10 – 20 метрах, танцевал. Однако на предварительном следствии этот же ребенок сказал, что в момент нападения он был в песочнице, услышал крик, повернулся и увидел, как Чайкина оттаскивает Юстаса. Для справки: песочница находится по другую сторону дороги от площадки, расстояние между ними – примерно метров 30. К тому же, громко играла музыка, люди на площадке танцевали — все-таки дискотека…

Так в каком же случае мальчик врет? А главное — по собственной ли воле?

Расхождения в своих показаниях на предварительном следствии и в суде свидетели объяснили с наивным простодушием: мол, давно это было. Суд, видимо, удовлетворился этими объяснениями — раз уж положил их слова в основу обвинительного приговора.

Потерпевшую «спрятали» от суда?

Естественно, возникает вопрос: а что же говорит о событии сама потерпевшая? Тут тоже не обошлось без странностей. Так, мать девочки сразу же заявила ходатайство об отказе от видеозаписи ее допроса на том основании, «что это может оказать эмоциональное давление и повлечь за собой психологическую травму».

Это ли было истинной причиной отказа от видеозаписи во время допроса ребенка, или у матери присутствовали еще и другие мотивы — судить не нам. Как бы то ни было, следователь Кынина нашла ходатайство обоснованным и удовлетворила его в полном объеме.

Еще один пикантный момент: показания девочки в протоколе допроса, датированном 18 сентября 2018 года, практически полностью совпадают с её объяснением следователю от 16 сентября того же года. Складывается впечатление, что текст из одного документа был попросту скопирован и перенесен в другой. Кстати, это был единственный допрос потерпевшей за все время следствия. В деле регулярно появлялись новые данные, но у следователя почему-то не возникало желания получить у девочки уточнения и разъяснения.

Да и проводился ли допрос в действительности?

При отсутствии видеозаписи, увы, невозможно узнать, ЧТО ИМЕННО и КАК ИМЕННО говорила потерпевшая во время допроса. И говорила ли вообще. Мы имеем только протокол допроса, где показания девочки записаны с ее слов. Ребенок говорит, что другие дети гладили Юстаса, она тоже захотела его погладить собаку, «и в этот момент она укусила меня за лицо и руку». И — ни слова о том, где перед трагедией находились Чайкина, Мамонов, другие свидетели. Ни слова — о другой собаке. Задавались ли девочке вообще эти вопросы? Теперь уже доподлинно не узнаешь — видеозаписи-то нет…

А суд, оказывается, ребенка вообще в глаза не видел!

Потерпевшая вызывалась практически на каждое заседание, однако законный представитель не обеспечивал ее явку, ссылаясь на Конвенцию о защите прав ребенка. Действительно, п. 12 Постановления Верховного Суда РФ от 19 декабря 2017 года № 51 говорит о том, что суд не вызывает несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, оглашая его показания, полученные на следствии. Но: в том случае, если велась видеозапись допроса. Если же видеозапись не велась, а одна из сторон ходатайствует о вызове несовершеннолетнего, суд принимает мотивированное решение, учитывая, в том числе, и интересы ребенка. В нашем случае видеозаписи нет, в показаниях ряда свидетелей присутствуют противоречия, поэтому допрос потерпевшей в суде был необходим. В конце концов, разве установление истины по делу — не в интересах ребенка?

И в самом деле, почему родители столь активно сопротивлялись видеозаписи допроса ребенка на следствии и не обеспечили явку девочки в зал суда, но при этом мы ничего не знаем об их возражениях против того, что ее, на наш взгляд, вполне узнаваемая фотография была опубликована в СМИ? В самом деле, что дурного было бы в том, если б девочка в суде прямо заявила: «да, на меня напал именно Юстас»?

Или она могла сказать что-то другое?

Экспертиза суду не указ?

При столь противоречивых показаниях свидетелей истину по делу помогла бы установить медико-криминалистическая экспертиза, которая и была назначена судом 21 августа 2018 года. К ее проведению был привлечен один из ведущих специалистов страны по укусам животных — начальник отдела медико-криминалистической идентификации ФГКУ «111 Главного государственного центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз» Минобороны России, судебно-медицинский эксперт высшей категории, доктор медицинских наук, профессор Сергей Леонов. Не вызывает вопросов и квалификация другого эксперта — заведующего отделением медицинской криминалистики ГКУ Тверской области «Бюро судебно-медицинской экспертизы», судебно-медицинского эксперта высшей категории, кандидата медицинских наук Сергея Якунина. Также в экспертизе участвовала врач-эксперт ветеринар Наталья Обухова.

Выводы экспертизы таковы:

«Повреждения у потерпевшей… на лице не могли образоваться в результате одного травмирующего воздействия (укуса) зубов челюстей собаки по кличке Юстас, принадлежащей Бондаренко А.И».

«Исключить или установить возможность образования повреждений у потерпевшей… на предплечье в результате воздействия зубов собаки породы немецкая овчарка, принадлежащей Бондаренко А.И., невозможно в связи с тем, что на правом предплечье оценка расстояния в рамках проведения настоящей экспертизы между рубцами сделана весьма условно, поскольку при освидетельствовании рубцы на предплечье практически не различимы от здоровой кожи».

Но ведь ребенка одновременно не могли напасть две собаки, не так ли? Или могли - одна вцепилась в лицо, а другая в руку? Свидетели-то путаются в показаниях…

И — самое интересное:

«Исключить возможность образования у потерпевшей… телесных повреждений на лице и предплечье при нападении животного (собаки) меньшего размера нельзя».

А ведь собака меньшего размера, как мы помним, на месте происшествия была — это китайская хохлатая, принадлежащая Наталье Чайкиной!

Какие дальнейшие действия для установления истины подсказывает логика? По идее, назначить и провести еще одну медико-криминалистическую экспертизу — в отношении собаки Натальи Чайкиной. Но судья Юлия Куликова, видимо, руководствовалась какой-то другой логикой: она не сочла заключение комплексной экспертизы допустимым доказательством на том основании, что при ее проведении были допущены существенные нарушения УПК РФ.

Одно из нарушений — то, что ветеринар-эксперт Наталья Обухова лично знакома с Александром Бондаренко, потому что Юстас наблюдается в клинике, где она работает.

«Такое решение судьи кажется мне очень странным», — недоумевает Александр Иванович. — «Наталья Обухова при проведении экспертизы выполняла чисто техническую роль, а к подготовке заключения она не имела никакого отношения. Ее задача состояла в том, чтобы выполнить замеры зубов Юстаса. Для этого необходимо не просто до отказа раскрыть пасть собаке, но и растянуть ее специальными резинками. Представляете, как отреагировал бы на столь неприятную манипуляцию любой, даже самый добродушный пес, если б ее взялись выполнять люди, которых он видит впервые? Обухова как раз потому и была рекомендована в качестве эксперта, что Юстас ее знает. Во время замеров я держал собаку, Наталья Обухова растягивала ей пасть, а еще один ветеринарный врач делал снимки. И если у суда были какие-то сомнения, почему этого врача не допросили в качестве свидетеля?  Почему не изъяли фотокамеру, на которую проводилась съемка? И еще момент: в приговоре почему-то написано, что в ходе замеров сделано около двадцати снимков, а в экспертизе только два. Это утверждение суда не соответствует действительности: было сделано пятнадцать снимков, а в экспертизе их одиннадцать».

Выводы же о том, что Обухова имеет какую-то материальную заинтересованность в результатах экспертизы, по мнению Бондаренко, попросту бездоказательны и оскорбительны.

Эксперты дали показания в суде. Они исчерпывающе ответили на все вопросы сторон процесса и еще раз подтвердили: если б девочку действительно искусала овчарка, то повреждения на ее лице были бы совсем другие.

Впрочем, не будем спорить с судом по поводу нарушений при проведении экспертизы. Если судья сочла, что ее выводы не могут быть достаточным доказательством, то почему не была назначена и проведена другая? Получилось ведь, что суд не выполнил своего же собственного решения о проведении экспертизы. И, вдобавок, не была назначена и проведена экспертиза в отношении собаки, принадлежащей Наталье Чайкиной. Согласитесь, это выглядит, по меньшей мере, странно, поскольку судом установлен факт ее присутствия на месте происшествия.

И это — правосудие?

Что же мы имеем в сухом остатке?

Свидетель обвинения Наталья Чайкина лгала в суде, в чем была уличена. Однако суд, можно сказать, отнесся к ее лжи с пониманием: дескать, она опасалась, что ее обвинят в причинении повреждений потерпевшей. Ей-богу, в приговоре так и написано! Остальные ее показания суд принял без критики, несмотря на все расхождения, о которых говорилось выше. Кстати, а почему не были допрошены внуки Чайкиной — ведь они тоже присутствовали на месте происшествия?

Показания свидетеля Николая Мамонова (якобы видевшего сам момент нападения) на предварительном следствии и в суде, на наш взгляд, различаются по принципиальным вопросам. Еще один свидетель (ребенок) на следствии заявил, что в момент трагедии находился в песочнице и обернулся на крик, а в суде он же сказал, что видел, как Юстас набросился на девочку. Потерпевшая в суде не допрашивалась, а ее показания на предварительном следствии выглядят, мягко говоря, очень странно. Видеозаписи ее допроса нет. Выводы экспертизы, прямо указывающие на то, что девочку искусала другая собака (и что это могла быть собака более мелкой породы) судом отвергнуты, но другая экспертиза не проведена. Наконец, в суде был установлен факт присутствия на месте происшествия собаки, принадлежащей свидетелю обвинения Натальи Чайкиной (как раз более мелкой), однако медико-криминалистическая экспертиза в ее отношении тоже не была проведена.

Итог — обвинительный приговор в отношении Бондаренко. Клеймо на всю оставшуюся жизнь…

И это — правосудие?!

Александр Бондаренко, конечно же, подал апелляцию в Калининский районный суд Тверской области, сочтя приговор противоречащим здравому смыслу и действующему законодательству.

Напоследок — еще один маленький штрих к этому делу.

Законный представитель девочки (отец) в ходе прений заявил, что наказание для злодея он оставляет на усмотрение суда, но просит удовлетворить в полном объеме гражданский иск. Моральный вред он оценил в 600 тысяч рублей. Подтвержденные в суде расходы на лечение ребенка – чуть менее 11 тысяч рублей.

Суд назначил к выплате в качестве компенсации морального вреда 300 тысяч рублей. Отца потерпевшей такое решение не устроило: он подал апелляцию в вышестоящую инстанцию, в которой все же настаивает на сумме в 600 тысяч.

Так не в этом ли причина всех грязных игр вокруг трагедии, которую пережил несчастный ребенок?

P. S. Не в нашей компетенции делать выводы о виновности (либо невиновности) Бондаренко. Собственно, мы их и не делаем. Однако вызывает удивление то обстоятельство, что все противоречия и сомнения (коих, как вы могли убедиться, в рассматриваемом деле великое множество), были истолкованы в пользу обвинения. Одним словом, есть серьезные подозрения, что в ходе разбирательства по данному делу было нарушено одно из фундаментальных прав гражданина Российской Федерации — право на правосудие. Поэтому просим считать эту статью официальным обращением к председателю СК РФ Александру Бастрыкину с просьбой дать правовую и дисциплинарную оценку работы по рассматриваемому делу старшего следователя Калининского МСО СУ СК РФ по Тверской области капитана юстиции Елены Кыниной. Ну а работу мирового судьи судебного участка № 3 Калининского района Тверской области Юлии Куликовой, надеемся, по достоинству оценит апелляционная инстанция.