Их обвиняют в вымогательстве, которое якобы было совершено ещё в сентябре 2021 года. Потерпевшими признаны бывший главный инженер АО «Агрокомплекс Тамбовский» Сергей Пугачёв и другой сотрудник предприятия Илья Мамонтов. По версии обвинения, подсудимые подъехали к складу, расположенному в посёлке совхоза Комсомолец, избили потерпевших и потребовали подписать признание в краже подсолнечных семян и пустой лист бумаги, на котором позднее была напечатана расписка. Согласно этой расписке, Пугачёв подтверждал получение от Шнайдера 6,75 млн рублей за поставку 300 тонн подсолнечных семян. Впоследствии, руководствуясь этой распиской, Шнайдер якобы начал вымогать у Пугачёва указанную сумму.

Версия подсудимого Шнайдера и его защиты кардинально отличается от позиции следствия. Фермер утверждает, что Пугачёв действительно предложил ему поставить 300 тонн семян по выгодной стоимости и добровольно написал указанную расписку, а также получил деньги. Однако поставка так и не состоялась, в связи с чем Шнайдер сначала направил Пугачёву досудебную претензию, а затем подал в суд, требуя вернуть деньги за непоставленный товар. Согласно этой версии, нападения не было.

Издание «ПравозащитникИнфо» ранее писало, что «экспертиза подтвердила, что подпись на расписке сделана Сергеем Пугачевым, но произошло это после того, как документ был напечатан. Данный факт идет в разрез с позицией потерпевшего о том, что он подписал чистый лист бумаги под угрозами вымогателей. По версии Пугачева, на чистом листе, который он подписал, позднее был нанесен текст расписки».

«Интересная ситуация и с машиной, на которой якобы приехали нападавшие. Сторона обвинения решила притянуть к делу фургон брата Шнайдера, инкассаторскую машину, но машина эта довольно редкая, и в день предполагаемого нападения она засветилась на камерах в совсем другом месте. Следствие пыталось доказать, что машину сделали чёрной перед нападением, а потом вернули ей первоначальный бежевый цвет. Провели экспертизу, которая заключила, что машина давно перекрашивалась в бежевый цвет во время ремонта. То есть автомобиль цвет не менял», — рассказал адвокат Вадима Шнайдера Матвей Черепков.

Судья Игорь Бобров 15 ноября принял решение назначить дополнительное судебное следствие по делу, поскольку ряд обстоятельств требовал дополнительного исследования. Однако, по словам защиты, за эти дополнительные заседания ничего нового обнаружено не было, кроме очередной путаницы в показаниях потерпевшего Мамонтова при его допросе. 24 декабря состоялось судебное заседание, на котором прокурор и адвокаты ещё раз обозначили свои позиции, а подсудимые выступили с последним словом.

Гособвинитель на доводы защиты высказался, что защита в основном обращала внимание не на факты, а на процессуальные нарушения, такие как несоблюдение права обвиняемых на защиту. Кроме того, представитель прокуратуры подчеркнул, что следователь имел право проводить те следственные действия, которые считал нужным, так как он является независимым участником процесса. По его словам, предположения о фальсификациях каких-либо документов, недопустимости доказательств или незаконности проведённых экспертиз подтверждения не нашли.

Адвокат Вадима Шнайдера Матвей Черепков, в свою очередь, напомнил, что «всё же были очевидные нарушения при процедуре осмотра автомобиля, на котором передвигались подсудимые в момент нападения, и в оформлении протокола этого осмотра».

Нашему изданию правозащитник сообщил, что «на заседании 11 декабря, после того как подсудимые выступили с репликами, прокурор попросил отложить заседание, так как тоже хочет выступить с репликой и ему надо подготовиться».

Часть 6 статьи 292 УПК РФ предусматривает, что после произнесения речей всеми участниками прений сторон каждый из них может выступить еще один раз с репликой, но право последней реплики принадлежит подсудимому или его защитнику.

«Что касается непротиворечивости показаний потерпевших, мы внимательно слушали потерпевших, читали протоколы показаний, которые они давали на следствии, и пришли к однозначному выводу, что показания непоследовательны и неоднократно менялись вплоть до самого последнего этапа», — заявил Черепков. Он выразил мнение, что позиция обвинения основана не на объективных доказательствах, а на субъективных представлениях прокурора. Адвокат Пестов также напомнил, что обвинение почему-то не обращает внимания на экспертизу, признавшую факт одновременного написания расписки и её подписания Пугачёвым.

«Следователь попытался признать эту экспертизу недопустимой, однако защита направила жалобу в прокуратуру Тамбовского района, и надзорный орган признал решение следователя необоснованным, а результаты экспертизы легитимными. Гособвинение игнорирует этот момент, хотя данное обстоятельство крайне важно для рассмотрения всего дела», — сказал Пестов.

Адвокат обвиняемого Ершова И.В. Поддубная выразила надежду на то, что суд при вынесении решения по делу учтёт некорректные, по её мнению, замечания прокурора, который назвал заявления защиты о нарушении процессуальных правил несущественными для дела и субъективными. Защитница подчеркнула, что при опознании были нарушены именно правила, закреплённые в уголовно-процессуальном кодексе, и это обстоятельство имеет существенное значение для дела. Защитник подсудимого Нарежина Н.Н. Антонова напомнила суду, что ее подзащитного обвинили в совершении преступления фактически только на основании опознания, однако преступление якобы было совершено в балаклаве, поэтому потерпевшие не могли видеть лица и глаз нападавших, а опознание проводилось без балаклав, и потерпевшие якобы узнали злоумышленников по разрезу глаз, форме бровей и т.д.

«Я восприняла слова гособвинителя не как реплику, а как анализ прений сторон, и в этом анализе не нашла ни одной ссылки на нормы закона, которая бы характеризовала позицию защиты лишь как субъективное мнение»,— подчеркнула адвокат.

В своём последнем слове Вадим Шнайдер напомнил суду, что обвинение основано исключительно на подмене понятий и искажении смыслов, а прокурор пытается найти преступление в обычных гражданско-правовых отношениях.

«Для вынесения приговора доказательства должны быть чёткими и ясными, а свидетельские показания – правдивыми. Недаром лже-свидетельствование признаётся наказуемым деянием. Это показывает, как важны правдивые показания для вынесения справедливого приговора. Суд в России является публичным органом. Поэтому, оправдав меня, вы не только освободите невиновного человека, но и покажете, что в России есть справедливое правосудие и внутренние убеждения судей ассоциируются с законностью и справедливостью», — заявил подсудимый.

Подсудимые Ершов и Дубровин также отказались признавать вину и выразили надежду, что суд вынесет справедливое решение. Ершов отдельно отметил, что в показаниях потерпевших Пугачёва и Мамонтова наблюдалось большое количество противоречий по поводу времени и продолжительности нападения, количества и внешнего вида нападавших, а также других важных обстоятельств, что рождает сомнения в их достоверности. После их выступления судья объявил перерыв.

Напомним, ранее Шнайдер высказывал предположение, что его уголовное преследование в действительности может быть связано с активной гражданской позицией. Именно Шнайдер возглавил протесты жителей деревни Красненькая, выступавших против административного присоединения к Тамбову, писал обращения в различные инстанции вплоть до администрации президента РФ и в итоге добился отмены решения местных властей. По словам мужчины, после этого его вызывали в МВД, где высокопоставленные полицейские интересовались, не боится ли он стать фигурантом уголовного дела по причине своей активности.

«Я до сих пор не могу понять, почему невиновный человек сидит в СИЗО более двух лет. За что? За свои же деньги. Потерпевшие — это не Пугачев и Мамонтов. А мой отец. За эти годы мы потеряли слишком много сил, времени и здоровья из-за того, что кто-то побоялся сказать правду. И хотя этого времени нам уже не вернуть, я верю, что суд вынесет справедливый приговор, и моя семья наконец-таки воссоединиться», — сказала изданию «ПравозащитникИнфо» дочь Вадима Шнайдера.

В первой половине 2024 года всего лишь 900 приговоров из 346,9 тысячи рассмотренных дел были оправдательными. Правозащитники отмечают, что этот показатель связан с несколькими факторами: судьи считают, что если дело дошло до суда, то причины для обвинения есть и заведомо склоняются больше к обвинительному приговору; также проблему видят в высокой нагрузке судей, которые не успевают в полной мере изучить каждое дело и ставят их «на конвейер». К тому же сторона обвинения часто добивается своей цели, даже если изначально приговор оправдательный – апелляции исправляют это.

Материал подготовлен в рамках проекта «Судебный репортёр».