Еще Альберт Макашов, не к ночи будь упомянут, в начале 90-х на вопрос «Независимой газеты» на одном из публичных выступлений ответил: «Независимых газет не бывает». Но теперь о цензуре заговорили те, от кого этого нельзя было ну никак ожидать. 

Недавний скандал в «Ведомостях» по поводу запрета критики «обнуления сроков», упоминания «Левада-центра» и снятия колонок некоторых авторов, который вызвал общественный резонанс, докатившийся до Кремля и заставивший оправдываться пресс-службу президента. 

Теперь история со снятием с эфира повтора выпуска авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», показ которой был запланирован на субботу и воскресенье на телеканале «Россия 24». 

Накануне Медуза сообщила, что издание Vademecum назвало цензурой требование заблокировать текст о компенсациях больницам за лечение людей с коронавирусом, при этом по представлению Генпрокуратуры сайт издания был заблокирован целиком еще до наступления суток, необходимых на удаление контента.

Все эти события происходят на фоне принятого недавно закона об уголовной ответственности за публикацию фейковых новостей. Наказание за это деяние предусматривает штраф до 700 тысяч рублей, а в случае если нанесён ущерб здоровью — до 3 лет лишения свободы. 

28 апреля независимые российские СМИ из «Синдиката 100», куда входят Телеканал «Дождь», «Эхо Москвы» и другие издания выступили с резкой критикой нового закона и открыто обратились к своим читателям и слушателям.

Любопытным является тот факт, что поначалу законопроект не содержал новую статью за фейковые новости, — так следует из пояснительной записки, размещенной на сайте Госдумы, и лишь позднее она была внесена в виде поправок председателем Комитета по государственному строительству и законодательству депутатом П.В. Крашенинниковым, которые были приняты во втором чтении. Удивляют и сроки принятия этого закона, который внесён в Госдуму 25 марта, а 1 апреля уже подписан президентом, пройдя три чтения, рассмотрение профильными Комитетами и Советом Федерации. При том, что многие необходимые законы лежат годами (чего, например, стоит проект закона о домашнем насилии, который особенно приобрёл актуальность сейчас, в период самоизоляции). 

Является ли оправданной торопливость при принятии закона об ответственности за фейковые новости, а точнее за публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан? Сложно сказать. За прошедший месяц заведены уже десятки уголовных дел по этой статье. Причём иногда такие случаи вызывают недоумение.

Создаётся впечатление, что этот закон принят не для реальной борьбы с недостоверными новостями, а как раз для того, чтобы способствовать сокрытию данных и фактов. Иначе говоря, в целях цензуры.

Понятное дело, что высочайшая ответственность в тяжелый период – это огромная ноша, с которой непросто справляться. Право на ошибку практически отсутствует, поскольку для должностных лиц последствие ошибки – карьерный крах или уголовные дела. Для коммерческих структур – потеря бизнеса. Для журналистов – репутации. К тому же власти, по всей видимости, боятся паники. Но панику вызывает не информация, а её отсутствие.

В социальных сетях появляются свидетельства от переболевших COVID-19, которые говорят о том, что в поликлиниках им якобы сообщают об отрицательных тестах на вирус, и что они перенесли обычную ОРВИ. Есть аналогичный пример и у моей коллеги.

Может быть, это занижение показателей заболевших, а может простая ошибка. А теперь представьте себе, человек решает рассказать о некоей ситуации, например, что у него не взяли тест, когда приехала скорая. К нему придут и спросят: а у Вас доказательства есть? Нет? Значит фейк! Заводим уголовное дело. В этом случае человек много раз подумает, прежде чем вообще кому-то рассказывать о случившемся. При этом прямого канала информации для обратной связи нет. Жаловаться бесполезно, да и не этично. Все понимают, какова нагрузка на врачей сейчас и жаловаться было бы изуверством. Виноват не линейный персонал, а установка, данная сверху по «показателям».

Этот закон напрямую может стать инструментом цензуры и привести к искажению статистики.

Я давно говорю о том, что действия должны быть прозрачными, понятными и объяснимыми. Мне кажется, правду (пусть и горькую) не стоит бояться доносить. Угроза паники – это главная причина сокрытия информации либо нежелания объяснять свои решения.

Люди вправе знать ситуацию, иначе информационный вакуум моментально заполняется слухами и домыслами. Сейчас, к примеру, статистика по смертности, имеющая очень низкие показатели, вызывает массу вопросов. При этом не удается отыскать данные по находящимся в отделениях реанимации и интенсивной терапии (ОРИТ).

Руководитель Роспотребнадзора Анна Попова на прошлой неделе заявила о критериях выхода из самоизоляции.  Это темп прироста пациентов с коронавирусом, число свободных коек и количество тестируемых людей. Я бы сюда добавил количество больных, находящихся в ОРИТ (отделениях интенсивной терапии и реанимации), и занятость.

Обсуждая эти критерии, мы почему то не видим конкретные цифры, но почему? А может быть отсутствие информации и есть главный фактор появления фейков?

Болезнь премьер-министра М.Мишустина вызвало массу обсуждений в телеграм-каналах и среди политологов, которые начали обсуждать самые разные версии об «аппаратных войнах» в правительстве. Опять же в отсутствии внятной информации о состоянии премьера и обстоятельствах, при которой произошло заражение.

Вот поэтому прозрачность и доведение всей максимально-правдивой и понятной информации до населения сейчас важны. Тогда не будет возникать вот вопросов типа «Откуда 0,99%, когда у других 10-15% — может власти скрывают!». Одновременно не будет и воззваний «Вы нарушаете наши права на передвижение, все это не конституционно. О, дайте, дайте нам свободу!», поскольку базовая потребность безопасности и желания выжить – сильнее.

Вот эти метания наших сограждан связаны, в том числе и с невозможностью найти информацию. А закон о введении дополнительной уголовной ответственности еще больше ограничивает прозрачность.

Каждый будет говорить себе: лишь бы чего-то не сказать лишнего. Потому что, всегда будет висеть над тобой дамоклов меч в виде уголовной статьи. Поэтому если нет 100% уверенности, 100% доказательств какой-то ситуации, которую ты описываешь, ты никогда её не выдашь в публичное пространство. В итоге каждый журналист, блогер, автор, рядовой пользователь социальной сети превращается одновременно в следователя. Причем следователем «самого себя» — он должен собрать неопровержимые доказательства для своего материала, иначе если его разместить, не собрав эти доказательства, есть угрозы попасть под статью.

Что же касается реальных фейков, на которые направлен этот закон, в Сети ходит множество материалов, которые я бы поставил под сомнение (для этого достаточно включить критическое мышление). Например, ролики из whatsapp про нападения на старушек ради сумок с продуктами…

Так зачем тогда этот закон нужен, если он не бьёт по реальным фейкам, а лишь ограничивает доведение информации о ситуации до общественности?

Паника – вещь плохо управляемая. Но предотвращение её должно быть ориентировано на доступность информации, а не на ограничение. Прозрачность и объективность делают информационную среду спокойной, не давая возбуждаться паническим настроениям.